"Turgenyev’s Stakhov" and Other Intertexts in A.P. Chekhov’s The Story of an Unknown Man

Yıl 2025, Sayı: 2, 76 - 82, 01.09.2025

Salavat Aıupov , Svetlana Aıupova

https://doi.org/10.5281/zenodo.16920422

Öz

This article demonstrates the significance of Turgenev’s character Stakhov as a literary source for the main figures in Chekhov’s novella – Grigory Ivanovich, Zinaida Fyodorovna, and the Unknown Man. Chekhov’s conceptual evaluation of Elena’s father provides fertile ground for interpreting the novella. Particularly notable are the everyday parallels between Turgenev’s hero and Chekhov’s Orlov, especially their similar consumerist attitude toward women. Stakhov’s thesis of wanting to be "like everyone else" is embodied in the life story of Vladimir Ivanovich, while another of his remarks – “to come out of the fog,” directed at his daughter Elena – becomes a key artistic and ideological foundation for the main female character in Chekhov’s novella. The Pushkinian intertext highlights the illusory nature of her worldview. The tragic destinies of both Turgenev’s Elena and Chekhov’s heroine appear to be preordained.In the novella’s second half – depicting the characters’ escape from Orlov’s apartment and from Russia, and their life in Venice – different literary traditions associated with male characters take center stage. In this part, the narrator’s repeated use of the word “believe” and its variants reveals the central motif of belief shaping the narrator-hero’s image. This motif is developed through intertextual echoes of Pushkin’s poetry. In the concluding chapter, the blending of Pushkin’s and Tyutchev’s verses lends a universal tone to the ending, linking it to both personal and national destiny. The ending of Chekhov’s novella can be interpreted as consolatory. Intertextual insertions play a crucial role in grasping the artistic meaning of Chekhov’s narrative world.

Anahtar Kelimeler

Hybrid word formation , terminological system , borrowings , borrowed vocabulary , term element , terminological phrase.

A.P. Çehov’un “Tanımadığım Adamın Hikâyesi” Adlı Eserinde “Turgenyev’in Stakhov’u” ve Diğer İntertekstler

Öz

Bu makalede, Çehov’un uzun öyküsündeki başlıca karakterlerin – Grigoriy İvanoviç, Zinaida Fyodorovna ve Tanımadık Adam – edebî kaynağı olarak Turgenyev’in Stakhov karakterinin önemi ortaya konmaktadır. Elena’nın babası hakkında Çehov’un yaptığı değerlendirme kavramsal bir öneme sahiptir ve öykünün verimli bir analizine kapı aralamaktadır. Turgenyev’in kahramanı ile Çehov’un Orlov karakteri arasındaki paralellikler özellikle gündelik yaşam ayrıntılarında belirginleşmekte, kadına karşı benzer şekilde tüketici ve araçsallaştırıcı bir tavır sergilemeleriyle öne çıkmaktadır. Stakhov’un "herkes gibi olmak" yönündeki tezi, Vladimir İvanoviç’in yaşam öyküsünde somutlaşırken, Elena’ya hitaben sarf ettiği “sisten çıkmak” sözü, Çehov’un uzun öyküsündeki kadın başkahramanın sanatsal ve düşünsel temelini oluşturmaktadır. Puşkin’e ait intertekst, kadının dünyayı algılayışının ne denli yanılsamalı olduğunu vurgulamak için kullanılır. Turgenyev’in Elena’sı ile Çehov’un kadın karakterinin trajik kaderi sanki önceden belirlenmiş gibidir. Öykünün, Orlov’un evinden ve Rusya’dan kaçış ile Venedik’teki yaşama odaklanan ikinci kısmında ise erkek karakterlerle bağlantılı başka edebî gelenekler ön plana çıkar. Bu ikinci bölümde, anlatıcının “inanmak” fiilinin çeşitli biçimlerini içeren sözleri aracılığıyla, anlatıcı-kahraman imgesinin temel izleği olan "inanç" açığa çıkar. Bu izleğin gelişimi, Puşkin şiirleriyle kurulan göndermelerle desteklenmektedir. Son bölümde ise, Puşkin ve Tütçev şiirlerinin birleşimi, öyküye hem bireysel hem de ulusal boyutta evrensel bir anlam kazandırır. Çehov’un öyküsünün sonu, bu bağlamda teselli edici olarak değerlendirilebilir. Çehov’un anlatı dünyasındaki anlam katmanlarını kavramada, edebî metinler arası göndermeler önemli bir rol oynar.

Anahtar Kelimeler

Stakhov , Çehov karakterleri , inanç motifi , şiirsel intertekstler.

Тургеневский Стахов И Другие Интертексты В «Рассказе Неизвестного Человека» А.П. Чехова

Öz

В статье доказывается значимость тургеневского Стахова как литературного источника главных образов чеховской повести: Григория Ивановича, Зинаиды Федоровны и Неизвестного человека. Концептуальной оказывается чеховская оценка отца Елены, открывающая возможности плодотворного анализа чеховской повести. Особые место в перекличках между тургеневским героем и чеховским Орловым занимают бытовые параллели, особенно очевидна их общность в отношении к женщине, их потребительское отношение к ней. Стаховский тезис быть «как все» реализуется в жизненной истории Владимира Ивановича; другая реплика героя «выйти из тумана», обращенная к дочери Елене, становится идейно-художественной опорой образа главной героини чеховской повести. Пушкинский интертекст позволяет подчеркнуть иллюзорность ее мировосприятия. Трагическая судьба тургеневской Елены и чеховской героини как бы предопределены заранее. В условно второй половине повести, включающей бегство героев из квартиры Орлова, из России, их жизнь в Венеции, на первое место выходят другие литературные традиции, соотнесенные с героями-мужчинами. Во второй части повести благодаря перекличке высказываний главного героя, объединённых словом «верить» в его модификациях, обнажается лейтмотив образа героя-рассказчика – веры, формирующийся в повествовании благодаря перекличке с пушкинскими стихами. В заключительной главе повести пушкинские стихи, сочетаясь с тютчевскими придают, универсальное звучание финалу повести, сопрягая его как с индивидуальной, так и с отечественной судьбой. Финал чеховской повести можно назвать утешительным. Важнейшую роль в осмыслении произведения выполняют интертекстуальные вкрапления в художественный мир чеховской повести.

Anahtar Kelimeler

Стахов , чеховские герои , мотив веры , поэтические интертексты.

Kaynakça

• Chekhov, A. P. (1977a). Rasskaz neizvestnogo cheloveka. In Chekhov A. P. Polnoe sobranie sochinenii i pisem: V 30 t. Sochineniia: V 18 t. (Vol. 8, pp. 139–213). Moskva: Nauka.
• Chekhov, A. P. (1977b). [Pismo]. In Polnoe sobranie sochinenii i pisem: V 30 t. Pis’ma: V 12 t. (Vol. 5, pp. 173–175). Moskva: Nauka.
• Pushkin, A. S. (1977a). Esli zhizn’ tebia obmanet... In Polnoe sobranie sochinenii: V 10 t. (Vol. 2, p. 239). Leningrad: Nauka, Leningradskoe otdelenie.
• Pushkin, A. S. (1977a). Ia pomniu chudnoe mgnovenie... In Polnoe sobranie sochinenii: V 10 t. (Vol. 2, p. 238). Leningrad: Nauka, Leningradskoe otdelenie.
• Pushkin, A. S. (1977b). Brozhu li ia vdol’ ulits shumnykh... In Polnoe sobranie sochinenii: V 10 t. (Vol. 3, p. 130). Leningrad: Nauka, Leningradskoe otdelenie.
• Pushkin, A. S. (1978). Evgenii Onegin: Roman v stikhakh. In Polnoe sobranie sochinenii: V 10 t. (Vol. 5, pp. 5–184). Leningrad: Nauka, Leningradskoe otdelenie.
• Tiutchev, F. I. (2003). Umom Rossiiu ne poniat’... In Tiutchev F. I. Polnoe sobranie sochinenii i pisem: V 6 t. Vol. 2: Stikhotvoreniia (p. 165). Moskva: Izdatel’skii tsentr “Klassika”.
• Turgenev, I. S. (1981). Nakanune. In Polnoe sobranie sochinenii i pisem: V 30 t. (Vol. 6, pp. 159–300). Moskva: Nauka.